Что кроется за подобными заявлениями главы государства? Не
означает ли это, что ОДКБ Минску нужна лишь для подавления народных волнений, и
какова польза Беларуси от членства в этой организации? Прокомментировать эти
вопросы мы попросили директора Belarus Security Blog, аналитика Андрея Поротникова.
По его мнению, говорить о том, что белорусские власти
намерены задействовать войска ОДКБ для подавления массовых протестов, нет
оснований, поскольку “Лукашенко нигде не говорил, что ОДКБ нужна ему
именно для подавления народных волнений”. “Он говорил «нам», т.е.
странам ОДКБ в целом. Единственный случай, когда белорусский руководитель
напрямую называл регион, где должны быть задействованы силы ОДКБ был в 2010
году во время резни узбеков в Оше, Кыргызстан. Где, напомню, имел место, скажем
прямо, геноцид по этническому признаку“, – подчеркнул эксперт.
Вместе с тем, Андрей Поротников считает неуместным сравнение
ОДКБ с Советом сотрудничества арабских
государств Персидского залива (ССАГПЗ), поскольку причины их интеграции различны. “Если ОДКБ является инструментом, который должен помочь России
сохранить статус региональной державы, то ССАГПЗ – реакция аравийских монархий
на угрозу внешнюю со стороны Ирана и внутреннюю со стороны своих подданных-шиитов.
Именно выступления шиитов, которые были поддержаны, по крайней мере, морально
Тегераном, и вынудило Саудовскую Аравию и ОАЭ ввести войска в Бахрейн по просьбе правительства последнего“, – отметил
он.
В ОДКБ же, считает эксперт, если кто и будет вмешиваться, то
только Россия, которой это не особо и надо. “Даже если в какой–либо
стране ОДКБ режим и поменяется, в любом случае новым властям придется договариваться
с Кремлем. Просто все кто мог «сбежать» из-под московской опеки, уже это
сделали. А с учетом того, что смена режима объективно приведет к ослаблению
государственного механизма, у Москвы появляется шанс навязать новым властям
свои условия. Исключение, пожалуй, может составлять совсем уж откровенная
угроза дезинтеграции страны-участницы ОДКБ и начало в ней гражданской войны. Однако и тут
следует понимать, что военный потенциал России ограничен. Москва может
реагировать лишь локально. Если сравнить, то на что-то подобное французской
операции «Сервал» в Мали (военной
операции Франции против исламистов в Мали в 2013 году – БДГ) Россия способна. А вот на операцию масштаба афганской
– однозначно нет”, – полагает он.
Говоря же о других странах-членах ОДКБ, Андрей Поротников
отметил их откровенно меркантильный интерес: военно-техническая помощь со
стороны Москвы. При этом оне не исключает, что “участие в блоке является необходимым
условием получения например, российской финансовой помощи, обеспечения доступа
на российский рынок и так далее“. Поэтому,
считает он, при соответствующих преференциях со стороны Москвы они могут пойти
на усиление ОДКБ, но только до определенных пределов. “Надежды Москвы поставить под свой
контроль и командование силовой потенциал стран ОДКБ нереальны“, –
подчеркнул эксперт.
При этом руководитель Belarus Security Blog хотя
и отметил главенствующую роль России в ОДКБ, без согласия которой не может быть
принято ни одно решение, при этом заявил, что “и прочие участники тоже
имеют пускай и ограниченные, но рычаги воздействия на политику ОДКБ”. “Кроме
того, следует учитывать, что принимать решения в рамках интеграционных постсоветских
объединений это одно. А вот их исполнение – это совсем другая и как правило
весьма печальная история. Вопрос жизнеспособности ОДКБ определяется только и
исключительно политической волей и финансовыми возможностями Кремля. Остальные страны
не демонстрируют желания «напрягаться». У них разные интересы и проблемы.
Фактически, дееспособность блока зависит от готовности Москвы защищать своих
партнеров и оплачивать ограниченные «услуги» прочих стран-участниц. Ни аналогом
НАТО, ни новым Варшавским договором ОДКБ не станет“, – сказал он.
Вместе с тем Андрей Поротников не видит “ни особого
позитива, ни негатива” от участия Беларуси в ОДКБ. “Все вопросы,
которые решаются в рамках ОДКБ можно было бы решить и в рамках двустороннего
беларуско-российского оборонительного пакта (так называемая совместная
группировка войск). Но Кремлю понадобилась имиджевая игрушка. Теоретически, к
негативным последствиям можно отнести угрозу вовлечения нашей страны в конфликт
в Центральной Азии. Но если Минск не влезет туда по своей воле, то повлиять на
это Россия не сможет. Как не смогла заставить признать Абхазию и Южную Осетию“,
– подчеркнул аналитик.
Кроме того, он отметил, что хотя интеграция объективно и создает
предпосылки к росту влияния России на постсоветском пространстве, но “в
большинстве случаев Россия оказывается неспособной этим воспользоваться”.
“Говорить о новой Российской империи неуместно.
Беларусь состоялась как независимое государство. Не самое сильное, не самое
развитое, но состоялось! Российская же государственность продолжает
стагнировать, если не сказать жёстче. Даже если в Кремле кому-то и пришла бы в
голову бредовая идея аншлюса, то у России на это просто нет сил. Как нет и ресурсов
для удержания Беларуси в будущем. И уже не будет. Россия меняется, она сейчас
находится в том же положении, в котором Британия и Франция были в 70-е годы
прошлого века. Бывшие колониальные метрополии еще в состоянии проецировать силу
на некоторые свои бывшие владения, выдвигаются различные интеграционные проекты
(например, ЕврАфрика). Но с каждым годом это становилось все труднее, все меньшую
поддержку это находило в обществе. Само общество метрополий менялось. Оно
превращалось в потребительское, размывалась этническая, культурная и
религиозная монолитность в силу притока иммигрантов из
бывших колоний. А потребитель борется за набитое брюхо, а не за величие империи. Поэтому в целом, «русская угроза» – это уже
миф“, – подытожил он.